...Раса киза, только что освободившаяся от покровительства расы соро, обнаружила планету Пила в ходе победных завоеваний галактической культуры в этом квадранте пространства. На планете были найдены свидетельства обитания исчезнувшей около двухсот миллионов лет назад расы. Подняли галактические архивы и прочитали, что планету Пилу в течение шестисот тысячелетий населяли представители вида меллин (см. вымерший вид меллин).

Планета Пила, пребывавшая в необитаемом состоянии дольше положенного срока, была подвергнута тщательному исследованию и в соответствии со стандартной процедурой зарегистрирована как колония расы киза, класс С (допускается минимальное воздействие на существующую биосферу). На Пиле обитал дософонтный вид, которому кизы дали имя планеты — пилы...

Джейкоб попытался представить себе, как выглядела раса пила до прибытия кизов. Несомненно, примитивные охотники-собиратели. Остались бы они такими же и поныне, если бы не появились кизы? Или же смогли бы эволюционировать, как продолжают утверждать некоторые антропологи на Земле, в совершенно иную разумную культуру?

Ссылка на вымерший вид меллин давала ясное представление о временных масштабах галактической цивилизации и размерах Библиотеки. Двести миллионов лет! В столь давние времена планету Пила колонизировала раса космических странников. Они прожили там шесть тысяч веков, в течение которых предки Буббакуба были всего лишь мелкими зверушками, рывшими норы.

Весьма вероятно, меллины уплатили взнос и основали собственный филиал Библиотеки. Без сомнения, они оказывали надлежащее уважение (быть может, скорее словами, чем делами) своим опекунам, подарившим им разум задолго до колонизации Пилы. Вероятно также, что меллины, в свою очередь, подвергли развитию какой-нибудь подающий надежды вид, обнаруженный на планете, каких-нибудь кузенов Буббакуба, давно уже, наверное, вымерших.

Внезапно до Джейкоба дошло. Он понял суть галактических законов Местопребывания и Миграции. Они принуждали любой разумный вид рассматривать собственную планету как временное жилье, которое нужно будет передать в руки будущим цивилизациям, в руки рас, находящихся сейчас в неразвитом и неразумном состоянии. Нет ничего удивительного в том, что многие в Галактике были столь недовольны привязанностью человечества к Земле. Только влияние тимбрими и других дружественных рас позволило человечеству сохранить три свои колонии на Цигнусе, получив соответствующее разрешение в назойливом и фанатичном Институте Миграции. Счастье еще, что вернувшиеся на «Везариусе» успели предупредить человечество, и люди смогли скрыть следы некоторых своих преступлений! Джейкоб был одним из сотен тысяч людей, знавших, что когда-то на Земле существовали такие животные, как морская корова, гигантский ленивец и орангутанг.

И он лучше многих осознавал, что эти жертвы человечества могли когда-нибудь обрести разум. Джейкоб искренне скорбел об исчезнувших с лица Земли видах. Он вспомнил о Макой. Ведь дельфины и киты тоже стояли над самой пропастью небытия.

Он вздохнул и снова принялся за бумаги. Его глаза остановились еще на одном куске сообщения, повествовавшем о расе Куллы...

...Планета, колонизированная экспедицией с Пилы. (Пилы, пригрозив своим опекунам кизам, что потребуют от соро объявления джихада, добились освобождения от опеки.) Получив разрешение на колонизацию планеты Прингл, пилы, нарушив рекомендацию оказывать минимальное воздействие на биосферу планеты, вмешались в естественный ход ее развития. Инспекция из Института Миграции обнаружила, что пилы предприняли недюжинные усилия для сохранения лишь тех местных видов, на чье развитие были получены достаточно реалистичные прогнозы. А среди обреченных на вымирание находились даже и генетические предки принглов, чьим именем была названа планета...

Джейкоб пометил, что надо бы побольше узнать о джихаде, который чуть что объявляли пилы. В своей галактической политике пилы всегда были крайне агрессивны и консервативны. Джихады, или священные войны, считались последним доводом для убеждения галактических рас придерживаться традиций. Институты исповедовали приверженность традициям, но следить за соблюдением принципа приходилось либо сильнейшим, либо представителям мнения большинства.

Джейкоб совершенно точно знал, что хранящиеся в Библиотеке компрометирующие сведения о священных войнах дают право запрещать их силой. Оттого очень редко встречались упоминания о «прискорбном» случае развязывания войны под предлогом следования традициям.

Историю пишут победители. Джейкоб спросил себя, на что же могли пожаловаться пилы, потребовав снятия над ними опеки со стороны кизов? И как выглядят эти самые кизы?

Звон колокола, гулким эхом прозвучавший под сводами пещеры, заставил его вздрогнуть.

Рабочие отложили инструменты и повернулись к огромной двери в туннель, соединявший базу с поверхностью Меркурия.

С тихим шорохом двери начали раздвигаться. В открывшемся провале сперва не было видно ничего, кроме абсолютной черноты. Затем на неспешную дверь налетело нечто ослепительное и огромное: удивительный объект, словно нетерпеливый щенок, пытался протиснуться в ангар. Это был еще один солнечный корабль, еще один сверкающий зеркальный шар. Он парил над полом пещеры и нематериально сиял. Наконец двери полностью открылись, и корабль словно бы внесло в ангар ворвавшимся снаружи ветром. В идеальном зеркале прибывшего корабля отражались шершавые стены пещеры, оборудование, люди.

Рабочие собрались у причальных опор. Корабль, негромко жужжа и потрескивая, завис над ними.

Мимо Джейкоба вихрем пронеслись Кулла и Джеффри. Шимпанзе на ходу широко улыбнулся ему и жестом предложил следовать за ними. Джейкоб, не удержавшись от ответной улыбки, устремился вслед, на ходу запихивая бумаги в карман куртки. Корабль, несколько минут поманеврировав над опорами, начал медленно опускаться. Трудно было поверить, что он лишь отражает окружающий свет, а не излучает его сам — так ярко сияла его зеркальная поверхность. Джейкоб пристроился рядом с Фэгином чуть в стороне от толпы встречающих. Они вместе увлечение глазели на посадку корабля.

— Мне кажется, ты поглощен какими-то мыслями, — пропел Фэгин. — Прошу простить мое вмешательство, но, полагаю, мне позволительно поинтересоваться их природой?

Джейкоб стоял к Фэгину так близко, что мог уловить слабый запах орегано, исходивший от чужака. Листва Фэгина тихо шелестела.

— Да вот, думаю о том, где побывал этот корабль, — ответил Джейкоб. — Я попытался представить себе, на что должна быть похожа та местность, и не смог.

— Не расстраивайся, дружище Джейкоб. Я тоже испытываю благоговейный ужас и не могу постичь того, что вы, земляне, совершили. Со смирением и покорностью ожидаю своего первого погружения.

«Ох, опять ты сумел пристыдить меня, зеленый ублюдок, — беззлобно подумалось Джейкобу. — Я только и думаю, как избежать этого безумия. А ты без умолку трещишь о том, как тебе не терпится прыгнуть в адово пекло!»

— Не хочу называть тебя лжецом, Фэгин, но твои восхваления проекта — дипломатический трюк. Ведь проект основан на технике, близкой к эпохе неолита! Неужели никто в Галактике не совершал прыжка в звезду? Софонты существуют миллиард лет, и все, что имело смысл сделать, сделано уже по меньшей мере триллион раз!

Он не смог скрыть за шутливым тоном горьких нот и поразился силе собственных эмоций.

— Безусловно, это так, дружище Джейкоб. Но я и не утверждал, что «Прыжок в Солнце» — проект уникальный. Он уникален именно для меня. Разумные расы, с которыми мне лично доводилось общаться, удовлетворялись изучением своих светил с расстояния, сравнивая полученные результаты с данными Библиотеки. Для меня этот прыжок — настоящее приключение.

От солнечного корабля отделился прямоугольник, опускаясь, он постепенно преобразовался в трап.